Россия при определенных условиях может признать Новороссию

Накануне в программе «Вести в субботу» Владимир Путин высказал мнение, что возможность официального признания Россией Новороссии будет учитываться «по реалиям, которые возникают в жизни».

Позже глава МИД Германии Вальтер Штайнмайер пригрозил, что если Россия признает Донецкую и Луганскую народные республики независимыми государствами, то это «чрезвычайно осложнит мирный процесс на востоке Украины». Однако и Владимир Путин считает обсуждение вопроса признания Новороссии пока контрпродуктивным.

Складывается ощущение, что политики предостерегают друг друга, пользуясь известными лишь им паролями и кодами. Смысл этих взаимных высказываний попытался разобрать  политический консультант Анатолий Вассерман.

Насколько я могу судить, Владимир Владимирович на протяжении большей части своей деятельности на посту президента Российской Федерации старается избегать резких движений и резких действий. Он, насколько это вообще технически возможно в данный момент, ищет эволюционные, а не революционные пути. В частности, когда речь идет о Новороссии, он действует по возможности эволюционно. А главное — исходя из решений самих ее граждан.

Замечу, у нас часто спрашивают, почему Крым присоединили, а Новороссию — нет. Во-первых, не «присоединили», а «присоединился». Решение было принято самими жителями Крыма — принято вполне легальным, а не только легитимным образом. У нас эти понятия часто путают, но легитимное — это то, что сами граждане считают законным, а легальное — что соответствует писаному закону. То есть, грубо говоря, легальный — это буква закона, легитимный — дух закона. То, как действовал Крым, было не только легитимно, но и легально. Полностью соответствовало букве международного законодательства в том виде, в каком оно вообще сейчас существует, поскольку, к сожалению, в последние годы само понятие международного законодательства стало очень расплывчатым.

А вот в действиях Луганской и Донецкой народных республик при несомненной легитимности в то же время отсутствовала некоторая легальность. И выражается это в том, что решение о создании этих республик принимали на очень больших и очень представительных собраниях, но с непонятным юридическим статусом. В отличие от Крыма, где решение о проведении референдума принимала действующая на тот момент законно избранная власть.

Это кажется чисто формальным, но последствия от игнорирования этих формальных обстоятельств могут быть вполне фактическими. Это первое.

Второе — в Донбассе, в отличие от Киева, прекрасно осознают, что украинцы — это часть русского народа, и никогда они не будут частью какого-то другого народа. Сейчас состояние всей Украины таково, что любые активные действия по возвращению Донбасса к формальному статусу, соответствующему народному самоощущению, обернутся на остальной Украине тягчайшим всплеском антирусской агитации, что создает очень серьезный риск невозможности возвращения остальной Украины к русской культуре. А это, естественно, неприемлемо для любого, кто осознает общее значение русского народа и русской культуры.

И сейчас, похоже, взята тактика «измора». Значительная часть экономики Украины просто не может выжить в отрыве от остальной России. И если это совершенно безразлично организаторам государственного переворота — они далеко за океаном, и для них, чем хуже в остальном мире, тем лучше, и если это все равно большей части киевских соучастников переворота, ибо свои деньги они получают, по сути, от распродажи страны, и считают что на их век хватит, то это совершенно не все равно самому народу, самим гражданам, чьи источники средств к существованию заключены именно в работе. В той самой работе, которая в отрыве от остальной России становится невозможной.

Еще одно очень важное соображение — как это ни обидно для жителей Украины, но они уже давно превратились из субъекта в объект международной политики, и сейчас ими играют Соединенные государства Америки против Европейского Союза. А Российская Федерация пытается вести дело так, чтобы не позволить Соединенным государствам Америки оторвать Евросоюз от евразийского материка. И поскольку в данный момент быстрые действия России и даже самих новороссийских ополченцев, несомненно, будут использованы западной пропагандой как довод в пользу этого отрыва — приходится воздерживаться даже от напрашивающихся и совершено очевидных быстрых действий.

Когда закончится эта стратегическая игра, сложно сказать, но есть, по меньшей мере, одна временная веха, когда обстановка может резко измениться. Это конец июля — начало августа, когда продолжится обсуждение санкций. Тогда ожидаются очень серьезные дебаты в Евросоюзе, и скорее всего, по результатам этих дебатов очень многое прояснится относительно возможности самостоятельных действий Российской Федерации и Новороссии. Сейчас я надеюсь на то, что мой прогноз верен, и положение действительно прояснится в начале августа.

Главное во всем этом то, что, если я правильно понял обстоятельства, то Путин сейчас играет очень долгую игру, причем игру одновременно на многих досках, а мне остается лишь доверять гроссмейстеру, и надеяться что он видит дальше.

Думаю, Штайнмайер в данном случае не то чтобы угрожает, скорее просто указывает на то, что в случае признания независимости Новороссии в нынешнем ее составе резко активизируются все противники России, которых хватает по всему миру, и страну будут «рекламировать» в качестве агрессора и нарушителя международного права именно те, кто постоянно занимается агрессией, нарушениями международного права. А от таких людей и таких государств можно ожидать очень опасного поведения. Вряд ли можно заранее предсказать, какие именно преступления они по этому поводу совершат, но преступления с их стороны в этом случае неизбежны.

Я думаю, что Российская Федерация пойдет на немедленное признание государственной самостоятельности Новороссии в том случае, если действия киевских террористов станут опасны уже не для отдельных лиц, а для всего Донбасса сразу. Если будет угроза полного военного разгрома Новороссии и соответственно массового истребления ее граждан. Я не думаю, что в нынешних военных обстоятельствах этот риск велик, но его все равно необходимо принимать в расчет. То есть заявление Владимира Владимировича можно трактовать еще и как предупреждение о невозможности и недопустимости силового решения Киевом проблемы наличия на территории бывшей Украины более легитимных и более легальных, чем в Киеве, властей.