У меня нет иллюзий по поводу России, но санкции надо прекратить

Будучи единственным британским депутатом парламента, родившимся в оккупированной коммунистами стране, я не испытываю никаких иллюзий по поводу русского медведя. Весной 1983 года, когда я впервые вернулся в Польшу после отмены военного положения, мне было больно видеть, как моя любимая страна пытается выжить под властью навязанного Советами режима. Все нормировалось, включая бензин, мясо и сахар. В этой жизни были одни бесконечные очереди, поразительное унижение достоинства пожилых и незащищенных людей, а у поколения, которое в то время достигло зрелости, было очень мало надежд на реализацию своих мечтаний. 

Вспоминаю, как поздно вечером, запершись в доме деда, я слушал вместе с ним Всемирную службу Би-Би-Си. При диктаторском режиме генерала Войцеха Ярузельского даже настраиваться на эту волну было противозаконно. И все эти страдания целой страны лишь из-за того, что старая кремлевская гвардия решила создать полосу буферных государств между собой и Западом.

Помню, как я был тронут, когда мои одноклассники в Англии решили в складчину собрать и отправить несколько посылок с продуктами в Польшу. Но в то же время мне очень хотелось, чтобы в этом не было необходимости. Как жаль, что после войны нельзя было ничего сделать для спасения стран Центральной и Восточной Европы от этой катастрофической оккупации. Если бы в то время Запад занял более твердую позицию, это улучшило бы участь миллионов людей.

Несмотря на все это, я считаю, что сегодня мы слишком сильно восстанавливаем против себя русского медведя. В молодости я даже в самых смелых мечтах не мог себе представить, что напишу эти слова. Но в этом месяце я подал письменный запрос в палату общин о проведении оценки потерянных прибылей от санкций, которые мы ввели против России, с включение туда суммы потерянных прямых инвестиций и неотправленного британского экспорта.

У кого-то это может вызвать удивление. До сих пор в палате общин существует единое мнение о том, что Россия является агрессором, и что ее во что бы то ни стало необходимо изолировать и сдерживать. Там очень мало, а то и вообще нет голосов, несогласных с таким подходом. Однако этот подход является реакцией на события, а не тщательно продуманной политикой.

В военном истэблишменте есть много важных людей, включая бывшего начальника штаба лорда Ричардса, которые, исходя из силы московских убеждений и исторической склонности России соглашаться на тяготы и лишения ради защиты мнимых национальных интересов, считают, что дальнейшая эскалация не даст результата и принесет больше вреда Великобритании, чем России.

Конечно, с военной точки зрения важно, чтобы в отношениях с Россией у нас всегда была дубина как можно большего размера; но при этом мы как будто забываем вторую часть высказывания Теодора Рузвельта о том, что «говорить надо мягко». 

Канцлер Германии Ангела Меркель, совершенно правильно отстаивающая интересы бизнеса в своей стране, действует в этом направлении гораздо эффективнее, чем мы. Она посвятила очень много времени и усилий тому, чтобы выстроить личные отношения с Владимиром Путиным. Насколько ловкими и умелыми кажутся ее действия — ведь знающие люди из Сити говорят мне, что в итоге именно Россия может заняться спасением Греции со всеми вытекающими из этого политическими и финансовыми последствиями.

Конечно, мы всегда должны проявлять солидарность с нашими натовскими союзниками из Центральной и Восточной Европы, когда у них наступают явно трудные времена. Примером тому служат наши упреждающие и инициативные действия по созданию передовых сил НАТО под названием «Наконечник копья». В то же время, нам нужен диалог в этом регионе со всеми соседними странами, и мы должны сделать так, чтобы у каждой было право голоса.

А не разговаривать со столь влиятельной страной, как Россия, не говоря уже об отказе от торговли с ней, это непрактично в мире, изо всех сил стремящемся к глобальному сотрудничеству. В таких вопросах, как терроризм, для нас как для членов Совета Безопасности ООН просто недопустима разобщенность. 

Мы также должны обеспечить защиту Украины от дальнейшей эскалации боевых действий в ее восточных регионах. Мы обязаны сделать это как можно скорее посредством многосторонних переговоров между Британией, Францией, Германией, Белоруссией, Польшей, Украиной и Россией, которые следует провести в нейтральной стране, согласованной всеми. Переговоры Минск-1 и Минск-2 пока не обеспечили существенного продвижения к долгосрочному мирному урегулированию, но мне кажется очень странным то обстоятельство, что в них не участвовала Британия.

Конечно, наши действия по введению санкций против России вполне можно понять, но они очень дорого нам обходятся. В это сложное для финансовых рынков время, когда в еврозоне существует такая нестабильность, мы обязаны задать себе вопрос: сколько еще мы будем запрещать британским компаниям торговать с Россией. Премьер-министр поставил цель довести к 2020 году объем экспорта до одного триллиона фунтов стерлингов, однако покидающий свой пост министр торговли и инвестиций лорд Грин два года назад сказал мне, что нам повезет, если мы достигнем 80 процентов от этого показателя. Если говорить честно, трудно понять, как мы собираемся заполнять эту черную экспортную дыру в 200 миллиардов фунтов, если снова не начнем нормально торговать с русским медведем. 

Но дело не только в деньгах. Поколение моих дедушек и бабушек очень сильно стремилось к единой Европе, потому что оно пережило Вторую мировую войну. Похоже, что их дети и внуки слишком часто забывают уроки истории. Пришло время смотреть в будущее, а не в прошлое.