«Ты всегда находишься под колпаком»

Сегодня в Советском районном суде начался допрос Николая Сандакова, обвиняемого в серии должностных преступлений. Ранее vip-фигурант не давал показаний, высказывая свое отношение к уголовному делу лишь неофициально — через многочисленные посты в социальных сетях. Во время выступления в суде, как уверяет сам подсудимый, он решил рассказать всю правду, даже если она навредит ему в правовом и имиджевом плане. В итоге начал бывший вице-губернатор действительно с откровений, рассказав о том, как выпивал с экс-начальником УФСБ области Игорем Ахримеевым и чем силовики пытались сломить его дух во время его заключения в СИЗО.

Если друг оказался вдруг

 — Преступления я не совершал. Возбужденные в отношении меня уголовные дела — их целью не является правосудие. Они сфабрикованы бывшим начальником УФСБ по Челябинской области Игорем Ахримеевым. Мы это докажем. Он организовал не только мое незаконное уголовное преследование, но и пытался организовать незаконное уголовное преследование моей семьи. Именно поэтому я отказался ранее от дачи показаний, так как любое мое слово могло быть обращено против меня и моей семьи…

История моих отношений с Ахримеевым. До 2014 года мы много времени проводили вместе, в том числе неформально. Точнее, две трети нашего общения велось неформально с общим отдыхом и распитием алкоголя. Вообще, я думал, что он мой приятель. 

Все проблемы начались после того, как и. о. губернатора назначили Бориса Дубровского. Мне поручили заниматься подготовкой выборов губернатора, кроме того, я был автором административной реформы… Тогда произошел первый конфликт с Ахримеевым. Дело в том, что у него был еще более близкий друг — Борис Видгоф. И он поднял бунт, отказавшись проводить праймериз. Он устроил публичный конфликт с Мякушем (председатель ЗСО Челябинской области Владимир Мякуш — прим. авт.), свидетелем которого я стал. Я одернул Видгофа. Потом мы собирались загладить этот конфликт… Видгоф пригласил меня к себе в «Бовид» и сказал, что принял решение. Сказал: «Я заплачу тебе 3 млн рублей, а ты от меня отстанешь». Ему было отказано…

Через несколько дней мне звонит Ахримеев и говорит, что надо увидеться. Мы встретились на стадионе «Динамо», часа полтора там беседовали, круги нарезали. Ахримеев сказал: «Борис — хороший парень, подумай, что можно сделать». Я сказал, что не могу отреагировать на просьбу генерала ФСБ. 

Дубровский перезвонил мне и сказал: «Делай, как ты считаешь нужным, ты действуешь правильно, а они нет, видимо, из личной или, не дай бог, коррупционной заинтересованности».

…Дубровский сказал: «Ты понимаешь, что он начал на тебя собирать компромат?» Я бравировал: «Вы мне предлагаете встать на задние лапки?..»

 Он ответил: «Ну, и правильно, я в любом случае буду тебя защищать…»

Еще до этого конфликта Ахримеев сказал, что ему понадобится помощь по Цыбко, что он «уже все», хотя он тогда еще привлечен не был даже. Я ответил, что не буду содействовать. 

Тогда же они стали поднимать старое уголовное дело, возбужденное в Астрахани в середине 2000-х годов. Дело возбуждалось, но я не был привлечен, там было отказано за отсутствием состава преступления.

В конце 2014 года стало понятно, что Ахримееву нужно против меня уголовное дело, чтобы дискредитировать меня как политика, СК — чтобы иметь статусного свидетеля в деле Цыбко…

Им нужны были только показания о встрече 9 июля 2011 года. Костенко (Антон Костенко — оперативник УФСБ области — прим. ред.) мне после задержания уже сказал, что нужна сделка. Дословно сказал: «Ты представляешь его (Цыбко) на соседней „шконке“ без духов и маникюрщиц?»  

….Им нужны были только показания о встрече 9 июля 2011 года (о встрече Тарасова, Цыбко и Сандакова в ресторане «Грузинский дворик» в селе Кузнецкое — прим. ред.). Мне прямо сказали: «ты нам это подтверждаешь и будешь сидеть 5, а не 8 лет, и не 20 в составе ОПГ Юревича». Юревич был просто пугалкой.

Психологическое давление было колоссальное, но я в какой-то момент решил, что не буду оговаривать кого-либо, в том числе себя.

«Зверей в зоопарке содержат лучше»

…Меня отвезли в самую показательную камеру в ИВС…  Я спал среди кучи фекалий… Затем поселили в камеру одного, и со 2-3 дня в СИЗО я стал видеть Антона Юрьевича Костенко гораздо чаще, чем следователя. Он меня спрашивал: «Ты точно не передумал? (дать показания на Цыбко — прим. ред.) …Тогда готовься к этапу…»

Меня ставят на этап и начинаются самые запоминающиеся события, со знаком минус, разумеется. Сначала 11 часов держат стоя в маленькой комнатке, затем ведут через все обыски, превратки. Превратка в подвале третьего СИЗО Челябинска — это ужас, туда никогда не доходят члены ОНК (общественной наблюдательной комиссии — прим. ред.). Зверей в челябинском зоопарке содержат лучше… После этого опять шмон, раздели догола, снова спустили в этот подвал. Затем в спецвагоне везут до ИВС, всех вместе, без разбора. Со мной дедушка ехал — рецидивист — четыре убийства на нем. Еще один ехал — 25 лет ему дали, девять убийств на нем. В соседнем купе, опять же, вдруг находится человек, который рассказывает, что следователь Бедерин всегда все доказывает…

…Потом отправляют в баню. Разом 60 человек просто закрывают, там можно задохнуться, кому-то плохо становится. 

Таким образом, по этапу от СИЗО-3 Челябинска до ИВС в Екатеринбурге я ехал трое суток. А потом пришел Бедерин и сказал, что мне сочувствует, но руководство требует сделку. Тогда же он прямо сказал: «Есть оперативный интерес — будешь сидеть, судить тебя будет девочка в районном суде, которая при виде людей в шевронах сделает все, что нужно». 

Приходит как-то Костенко и говорит: «Мы подработаем немного, твоя жена украла 17 млн, так что скоро она заедет в соседнюю камеру». Каково это, когда связи с ней толком не дают, а у нее дети. Я-то знаю, что она ничего не могла украсть, но также я знаю, что им не важна виновность. 

…В том числе, моей жене, напротив, говорили про меня компрометирующую информацию. В тот момент письма от жены для меня были важнее, чем правовая защита…

Допрос продолжится на следующей неделе. Свои вопросы пока задает адвокат Сергей Колосовский.