Замечательный поэт из поколения «шестидесятников» Андрей Вознесенский оставил нам такие проникновенные строки: «Я не знаю, как остальные, но я чувствую жесточайшую не по прошлому ностальгию, - ностальгию по настоящему». Когда же приходится испытывать это чувство и по прошлому, и по настоящему, вот тогда и наступает ностальгия, простите за каламбур, по-настоящему. Или же по-настоящему ностальгия - как угодно.
Первый приступ этого дотоле неизвестного чувства автор этих строк ощутил жарким летним днем лет эдак тридцать назад, будучи в весьма жизнерадостном возрасте, когда мир еще казался прекрасным, а смерть была понятием гипотетическим. Когда еще были живы все друзья и почти все родные. Пробираясь по цветущим лугам города своей юности и мурлыкая под нос популярную в середине 80-х песенку про светлый одуванчик детства, я почему-то вдумался в немудреные слова этой песни. И вдруг понял, что тот самый одуванчик детства уже отцвел. Как прошло и само детство, в которое не вернуться уже никогда. Впервые в жизни меня охватило чувство, название которого я тогда не знал. «Ностальгия» - звучит как диагноз.
Со временем приступы этой болезни стали случаться чаще и продолжаться дольше. Год от года для этого становилось все больше поводов. Постепенно душа стала напоминать тот самый тютчевский «элизиум теней», где содержатся прекрасные образы тех, кого мне в этой жизни увидеть никогда уже не удастся. «Никогда» - страшное слово, еще страшней, чем «ностальгия».
От ностальгии по прошлому можно спастись хотя бы временно: перелистать архивы, пересмотреть старые фотографии, приехать на неделю в город детства, повстречаться с постаревшими одноклассниками. От ностальгии по настоящему уйти гораздо труднее. От нее не спрячешься в пыльных подшивках и пожелтевшем семейном альбоме. Удастся ли уйти от этого чувства в будущем, тоже неизвестно. Ведь будущее надо создавать – ежедневно, ежечасно, не покладая рук. Для себя самого и своих детей, внуков. И не все, к сожалению, в этом мире зависит от нас.
Ностальгия по настоящему возникает в обществе тогда, когда становятся очевидными завышенность ожиданий и неоправданность надежд, связанных с переменами к лучшему. Такие надежды могут быть связаны со сменой власти, с ожиданием грядущей справедливости и порядка. Отчасти это сродни патриархальной вере в «доброго царя». Когда же мы все научимся, наконец, отвечать за свои слова и поступки! Чтобы нас тревожила лишь ностальгия по прошлому, по тому самому светлому одуванчику детства, а вот о настоящем и, тем более, о будущем мы заботились бы сами, не перекладывая эту ответственность на плечи других.
Когда-то, еще в советские времена одного диссидента спросили, почему он хочет уехать из СССР. «Не могу жить в стране, где слово «КГБ» пишется с большой буквы, а слово «Бог» - с маленькой», - был ответ. Сейчас-то я понимаю, как его душила ностальгия по настоящему: по-настоящему.
Он, разумеется, уехал. Но мы-то с вами остаемся…
Всеволод Елагин
Печать