Меркель выступила с заявлением об отравлении Навального

«Много поступило вопросов о том, почему я считаю, что Навального именно не пытались убить и почему я повторяю фразу некоторых абсолютных подонков «Хотели бы убить – убили бы». Даже Александр Минкин написал, что ему стыдно было меня слушать. Простите, Саша, что я заставил испытать вас это неприятное, смею думать, непривычное ощущение. Но что же тут делать? Я действительно думаю, что была установка расправиться с Навальным не до конца, не попугать, а, понимаете, какая вещь? В чем здесь стилистический нюанс?
Мёртвый оппозиционер (не дай Бог, конечно) опасен, потому что он действительно вызывает ощущение государственного преступления. А оппозиционер, лежащий в коме, – это, во-первых, унижение для него, потому что он находится в беспомощном состоянии; возникает ощущение, что вся оппозиция лежит пластом, не в силах прийти в себя. Во-вторых, с него можно слупить деньги, как демонстрирует Пригожин; против него можно возбуждать дела, на него можно клеветать. То есть он не может ответить – он беззащитен. Государство ставит его в идеальную для себя позицию: Навальный есть, бить можно, сдачи дать не может. Вот это удивительная легкость. И самое главное, что он действительно не может возразить, мы надеемся, что он придёт в себя и будет прежним Навальным, но сейчас он молчит, он находится без сознания. В это время о нём можно врать всё, что угодно; врать, как на коматозника, переформулируя известное выражение.»