Варварство в Барнауле

Когда мы писали о том, что в Нагорном парке строится храм, то даже и не предполагали, что на самом деле там происходит. Кости, черепа, остатки офицерских мундиров, женские платья, пуговицы, нательные крестики, клоки волос, челюсти — экскаваторный ковш перерыл старинные могилы, выворотив наружу их содержимое.

Сразу хотелось бы оговориться, что редакции Барнаул.фм сложно оставаться нейтральными в таких вопросах как жизнь и смерть, поэтому мы возьмём на себя ответственность занять определённую точку зрения. Мы считаем, что строительство церкви, а тем более в тех местах, где когда-то уже стоял храм, но был разрушен — дело по себе нормальное и даже правильное. Но когда во время такой стройки разрушаются могилы — это нехорошо. Можно копать аккуратно, с помощью специалистов и археологов, сохраняя и попутно изучая захоронения для переноса их в другое место, а можно пригнать тяжелую строительную технику и ковшом разрезать склепы, гробы и скелеты, вывалить это всё в кучу как мусор и дать возможность мародёрам поживиться тем, что осталось. В Барнауле выбрали второй способ.

Узнав накануне о том, что в разрытом котловане появились «гробокопатели» из числа зевак и коллекционеров старины, воскресным утром 15 декабря мы отправились в Нагорный парк, чтобы увидеть всё своими глазами.

На месте обнаружен котлован глубиной около 1,5 метров, памятник Ленину, который стоит на самом краю обрыва и несколько строительных вагончиков поодаль. Рабочих или какой-либо охраны мы не заметили.

Первое, что бросается в глаза после ямы — это кучи земли, собранные с помощью экскаватора. Именно в этих кучах находятся кости барнаульцев из XIX — XX веков.

Стоит посмотреть вниз — как можно увидеть, что поверхность земли усеяна костями. Копали здесь и раньше. В советское время Нагорное кладбище разломали для строительства ВДНХ, в постсоветское время тут случались оползни, приходили сюда и «черные копатели», работали учёные, но подобное вмешательство в загробный мир Нагорного парка в XXI веке происходит впервые.

Наталья Канатникова в своём блоге пишет о том, что увидела накануне, в субботу:

«Каждая из арочек оказалась хранилищем для гробика. Состояние гробиков после того, как их разрыли экскаватором, можно себе представить. В одной из стен мы обнаружили детский скелет, срезанный повдоль ровно пополам. Из другой скромно торчали тазовые кости. Рядом и арочки выглядывала половина гроба, на этот раз срезанного поперек...»

«Осматривая все это, мы приблизились к компании, увлеченно ковырявшей котлован. Ребята оказались общительными и нежадными. Нам тут же продемонстрировали груду костей, которые они успели нарыть. Заодно показали гвозди, ручки от гробов (их там вообще довольно много валялось), пару старинных стеклянных флаконов, еще какие-то штуковины. Костями пытались напугать, флаконы и ручки загнать по 300-500 рублей. На гребне отвала, прямо на поверхности,обнаружили останки богатой дамы в бархатном платье. Дама была размазана по отвалу метров, так, на 5. Тут череп, тут рукав, чуть подальше бедро, остатки гроба...»

Надо сказать, что к утру воскресенья артефактов на месте котлована было гораздо меньше. Всё более-менее ценное растащили несколькими днями ранее и скорее всего это были не музейщики.

Интересно, что строители и организаторы раскопа не могли не знать о том, что здесь находится захоронение. Кроме того, судя по обильному количеству костей в округе — они видели их в процессе своей работы, однако, не прекратили её в самом начале и даже не попытались сменить способ рытья. Останки превратились в месиво из костей, земли, обрывков ткани и гробовых досок. Вот этот кусок — фрагмент офицерского мундира, часть гроба, предположительно детского или женского,остатки обуви покойника,фрагмент платья или савана.

Когда смотришь на всё это, то появляется ощущение, что сейчас тут поработали авиабомбы, которые сбросили на братские могилы. Кости не должны валяться на месте строительства храма. Они должны спокойно лежать в земле. Тем более, что здесь похоронены не безымянные бродяги, а многие известные барнаульцы:

Фролов К. Д. (1726—1800) — изобретатель-гидротехник.

Чулков В. С. (1746—1807) — начальник Колывано-Воскресенских заводов, основатель камнерезного дела на Алтае.

Залесов П. М. (1772—1837) — строитель сереброплавильных заводов, изобретатель паровой турбины для откачки воды из шахт.

Черницын И. И. (1750—1809) — ученик и помощник изобретателя Ивана Ползунова.

Художники:

Мягков М. И. (1797—1852) — мастер религиозной живописи, академик искусств и портретной живописи.

Петров В. П. (1770—1810) — ученик основоположника городского русского пейзажа Ф. Н. Алексеева, академик живописи.

Молчанов А. И. (1765 — после 1824) — первый архитектор Барнаула, автор каменного корпуса сереброплавильного завода, горной аптеки, канцелярии, ансамбля Демидовской площади.

Попов Я. Н. (1802—1863) — ученик К. И. Росси, автор церкви Иоанна Предтечи, дома начальника заводов, ансамбля Демидовской площади.

Шангин П. И. (1748—1816) — медик, специалист по минералогии, член-корреспондент Петербургской академии наук.

Геблер Ф. А. (1782—1850) — врач, географ, член-корреспондент Петербургской академии наук.

Гуляев С. И. (1805—1888) — фольклорист, этнограф, изобретатель.

Гуляев Н. С. (1851—1918) — краевед, архивариус Алтайского горного округа.

Ядринцев Н. М. (1842—1894) — публицист, исследователь Сибири.

Гюстав Луи Мария Менье (1827—1862) — французский археолог и путешественник.

Журин Н. И. (1841—1891) — начальник округа, один из основателей общества попечения о начальном образовании.

Штильке В. К. (1850—1908) — просветитель, депутат Государственной думы

В 1879 году по решению Барнаульской городской думы кладбище было поделено на 4 разряда. Первый разряд находился около церкви, второй – в центре, третий и четвертый — на прирезанной местности, при самом въезде в ворота. Четвертый разряд предназначался для захоронения бедных и плата за отвод мест не бралась. За место в первом разряде платили 4 рубля, во втором – 2 рубля, в третьем – рубль. У нас есть все основания полагать, что эти склепы и мундиры относятся к первому разряду, а значит тут похоронены были одни из лучших людей города.

Поэтому наше твёрдое убеждение, что это не нормально и в нашем городе такого происходить не должно.