Воин-язычник в средневековом Кенигсберге

При раскопках в центре города, на месте бывшего района Закхайм, найдены редчайшие языческие амулеты, фрагменты воинского доспеха, части рыцарского снаряжения и другие раритеты.

Если обитатели жилых домов рядом с т. н. «новым» эстакадным мостом Калининграда изволят быть недовольны целый день снующим под их окнами автотранспортом, то они могут попытаться найти утешение в том факте, что лет примерно 500-600 лет назад этот район также был весьма оживленным и шумным. Именно к такому выводу, склоняются сотрудники некоммерческого партнерства «Южархеология» и научно-производственной организации «Балтспецархеология», которые ведут сейчас раскопки на этом участке берега реки Преголя.

 

Все хорошо, что хорошо кончается. Или начинается - в нашем случае можно трактовать и так, и эдак. Можно, конечно, скорбеть, что археологам не дали здесь поработать непосредственно перед возведением эстакады. Но когда встал вопрос насчет обустройства рядом с мостом очистных сооружений с насосной станцией, Служба госохраны объектов культурного наследия настояла на организации археологических работ в рамках реконструкции набережной Трибуца.

- Спасательных археологических работ, - уточняет начальник археологического раскопа Евгений Калашников.

И, похоже, теперь можно констатировать, что упорство ведомства Ларисы Копцевой обеспечило настоящую научную сенсацию. Хотя ее непосредственные авторы, видимо, из суеверия, избегают столь громких определений. Однако сначала необходимо вспомнить об историческом прошлом кенигсбергского района Закхайм.

Как писал авторитетный немецкий историк Фриц Гаузе, в указанном месте некогда располагалась слобода, основанная пруссами еще до появления рыцарей Тевтонского ордена. (Собственно, само слово «Закхайм» с прусского языка и переводится как «старая деревня».) Однако собственной письменности коренные жители региона не имели, поэтому первое документальное упоминание о ней относится к 1326 году. Уже во времена владычества колонизаторов слобода простиралась к востоку от стен города Лебенихт вдоль правого берега северного русла Прегеля. Фактически являясь городским предместьем, однако, как и все подобные населенные пункты, юридически подчиняясь непосредственно ордену. Изначально население Закхайма было стопроцентно прусским, но потом к нему добавились родственные по крови литовцы. «Понаехавшие» же немцы стали селиться тут лишь со второй половины XVI века.

Как с большой долей уверенности можно предположить, тевтонцы довольно скоро повывели дремучие прусские леса. И быстро растущие города Альтштадт, Кнайпхоф и Лебенихт, позже слившиеся в единый Кенигсберг, испытывали острую потребность в строевой древесине. Самым  удобным путем для ее импорта была река, по которой литовские поставщики гнали свои плоты. В Закхайме возникли обширные склады дерева - обычно в виде простых штабелей под открытым небом. Но, как теперь выясняется, привозили сюда нечто и намного более ценное.

- В процессе раскопок мы наткнулись на остатки необычного строения, - рассказывает Калашников. - Довольно большое по понятиям того времени, оно, однако не имело не то что подвала - даже возведено было не на сваях, а просто на подкладке из валунов, поверх которых строители вывели кирпичные стены, укрепив их углы при помощи контрфорсов, чтобы все сооружение не сползло вниз к реке. Пол, кстати, тоже был настлан из кирпича. Вряд ли в таком добротном пакгаузе хранилось дерево, пусть даже самое отборное. Наверняка помещение предназначалось для какого-то особенного товара.          

 

Старейшим строением Закхайма номинально считалась кирха святой Елизаветы, первое упоминание о которой относится к 1420 году. Местным литовцам она служила в качестве приходского храма, собственно, поэтому остальные кенигсбержцы и прозвали ее Литовской. Просуществовала она до 1807 года. После чего была закрыта из-за недостатка прихожан. В освободившемся здании обустроили… тюрьму. Традиционное кладбище при кирхе сначала превратили в зеленую зону, а потом разбили на этом месте площадь Арестхаусплатц. Могилы при этом были срыты, однако прах не эксгумировался.

В 1933-м площадь получила более благозвучное название в честь все той же святой Елизаветы. Но еще в XIV веке рядом с Литовской кирхой расположился второй из открытых в Кенигсберге госпиталей, названный, опять-таки, в честь святой Елизаветы. Она считалась покровительницей бедных, поэтому лазарет предназначался в первую очередь для престарелых горожан. С 1420 по 1525 годы госпиталь патронировался одноименным женским монастырем (он находился на современной улице Кирпичной). Здесь же останавливались сплавщики леса из Литвы, «зависавшие» в Кенигсберге часто по нескольку недель кряду. Как сложилась судьба госпиталя в послеорденское время, не знал даже коренной кенигсбержец Гаузе. Зато, благодаря последним археологическим изысканиям, может проясниться кое-что из далекого прошлого «литовского гетто».

- Толщина культурного слоя в этом месте доходит до четырех метров, - говорит Лиана Цыбрий, осуществляющая общее руководство работами. - Специалистам есть, над чем поработать.

Конечно, прежде всего добычей археологов стали многочисленные фрагменты керамики - причем как периода позднего средневековья, так и орденского времени. Характерными для «складского» района артефактами можно считать свинцовые пломбы, которыми опечатывался товар. Из той же категории - монеты различных государств и эпох, и, может быть, еще более любопытные в плане исследований заменители денег - токены. Например, латунная копия французского золотого луидора с четким изображением короля Людовика XV.

Но настоящим открытием стали фрагменты средневекового воинского снаряжения.

Сначала вполне обычный  на первый взгляд кусок металла привлек внимание археолога Никиты Зубарева, который разглядел в окислившемся «агломерате» три спаянные ржавчиной пластины. Именно из таких деталей состоял пластинчатый или, как его еще называют, ламеллярный доспех, характерный  для средневековья.          

 

Насколько известно, в Калининграде нечто подобное ранее удавалось находить лишь однажды - при раскопках района Ластадие.

- Да и вообще части пластинчатого доспеха в раскопах встречаются сравнительно нечасто, - подтверждает Никита Зубарев. - В нашей стране известно, максимум, о 400-500 подобных находках. 

Но в земле бывшего Закхайма археологам удалось отыскать еще большую редкость - мужские обереги в виде двух секир Перуна. Издревле такие украшения, носившиеся на груди, считались принадлежностью профессиональных воинов, заслуживших особый почет и уважение среди сородичей, благодаря своему мужеству и отваге.

- Найти такие «топорики» - это настоящая удача, - объясняет Евгений Калашников. - Более распространены и известны скандинавские подвески «молот Тора», но и они попадаются очень нечасто. К тому же, это украшение свидетельствует о том, что откуда-то с Востока, вполне вероятно даже из Руси, в Кенигсберг прибыл воин-язычник.

Причем не из простых, а относящийся к числу княжеских дружинников. И вполне возможно, здесь он погиб, потому что с «секирами Перуна» по доброй воле их обладатель вряд ли расстался бы. С учетом того, что языческие амулеты находились в слое, относящемся к XIV-XV векам, когда христианство уже прочно утвердилось в Пруссии, простор для предположений о судьбе их владельца открывается воистину безбрежный. Конечно, русич мог опочить вследствие какой-нибудь болезни или неумеренной выпивки - вполне обычное дело для того времени. Но, скажем, версия о фатальном конфликте языческого воина и тевтонского рыцаря выглядит, согласитесь, куда как романтичнее! Хотя, пожалуй, это уже стоит оставить беллетристам…        

Тем более что к защитным «пластинам» и перуновским секирам вскоре добавилась еще одна характерная принадлежность - серебряная накладка на рыцарский пояс: четыре желудя в квадратном обрамлении, которые образуют косой (или «Андреевский») крест. Ко всему этому стоит добавить украшение для конской сбруи, поясную пряжку и цепочку непонятного назначения. И констатировать, что если Закхайм, может, и считался когда-то городской окраиной, но отнюдь не был унылым захолустьем.  

Можно только предполагать, какие еще открытия могли бы ожидать археологов на месте самой кирхи святой Елизаветы и располагавшегося вокруг нее погоста. Но, увы - эта территория сегодня надежно скрыта под асфальтом и бетоном.