Почему мы до сих пор отмечаем 23 февраля

Капитализм в «советской» обертке вкупе с триколором власть считает самым удобоваримым для населения продуктом.

Каждый раз при приближении 23 февраля у рационально мыслящего человека возникает вопрос: зачем нынешней вполне себе антисоветской российской власти нужен старый советский праздник, который изначально назывался День Красной армии и Флота, а затем еще раз сменив название, отмечается теперь как День защитника Отечества? Более того, в 2002 году он был объявлен еще одним выходным днем. Чтобы ответить на него, нужно вспомнить, зачем и как появился этот праздник вообще.

Лидеры большевиков образца 1917 года пришли к власти с глубоким убеждением в необходимости полного уничтожения старого эксплуататорского мира. «Весь мир насилия мы разрушим до основания, а затем, мы наш, мы новый мир построим…». Задача казалась ясной и понятной. Однако к началу 1918 года, когда новой советской власти от роду было всего два-три месяца, стало ясно, что народу нужно дать что-то взамен привычных для него, но разрушенных старых символов, памятников, пантеона старых богов и героев. То есть нужны новые символы, новые (безбожные) боги, герои и мученики. Сюда же нужно отнести и потребность большевиков в новых праздниках.

Исторически праздник 23 февраля возник из некоего хаоса, состоявшего, с одной стороны, в победе революции 25 октября в Петрограде, а с другой, из последующего унизительного поражения Советской России в боях с неизмеримо более сильным противником, а также подписания «бесконечно унизительного» Брестского мира с Германией.

В «Заметке о необходимости подписать мир» от 24 февраля 1918 года Ленин писал по горячим следам тех событий: «На деле мы сию минуту воевать не можем, ибо армия против войны, армия воевать не может. Неделя войны с немцами, перед которыми просто бежали наши войска, с 18 по 24 февраля 1918 г., вполне доказала это. Мы в плену у германского империализма».

Как видим, никакого пафоса, признание полного поражения. Ни слова о некой, якобы имевшей место 23 февраля блестящей победе. Больше того, декрет о создании Красной армии был подписан тоже не 23 февраля, а еще в январе.

Поэтому вопрос, что за праздник мы празднуем уже сто лет подряд, остается открытым. Впрочем, многие даты и праздники, связанные с ними, сомнительны, если говорить о подлинности отмечаемых событий. Ну, например, всеми любимый Новый год. 1 января — весьма условная дата, как и дата рождения Христа. Точность даты, как и ее соответствие событию (настоящему или мифологическому — еще один вопрос), ни в том, ни в другом случае не гарантирует ни один серьезный историк.

Однако повторюсь. Сегодня, важнее понять, зачем нынешней власти, отнюдь не стремящейся к коммунизму, большевистский праздник 23 февраля? Да, некий «мужской» выходной скорее всего так или иначе пришлось бы оставить, но вовсе не обязательно все в ту же дату — как поступили с Днем Октябрьской революции 7 ноября, заменив его на праздник 4 ноября (нынешнее точное название которого помнят далеко не все).

На этот вопрос, вероятно, могут существовать три более или менее внятных ответа.

Первый состоит в том, что это военный праздник. А все что связанно с войной, армией и громом побед, для нынешней власти, вышедшей по преимуществу из военной и спецслужбистской «шинели», свято. Пусть даже оно и не совсем (или даже совсем не) укладывается в ее нынешние идеологические каноны.

Каноны — это вообще такая штука, которая легко переписывается властью под ее текущие политические задачи. Например, когда властители степного тюркского народа хазар в IX веке решили принять иудаизм, книжники сделали невозможное — вывели происхождение хазарского кагана от колен Израилевых… Так что — было бы желание, политическая воля и деньги, и провернуть можно все что угодно.

Вторая причина, по которой бывший День Красной армии канонизирован нынешней российской властью, состоит в том, что этот праздник в целом являет собой продолжение политики по символической экстраполяции истории советской в новейшую российскую. А значит, и в сегодняшний день современной России.

Если первый российский президент Борис Ельцин и его окружение, страдавшие сильными советскими комплексами, в первые годы своего правления просто не знали, что делать с советской атрибутикой и символикой, явно входившими в противоречие с их ново-старой (отчасти либеральной, отчасти имперской) идеологией, то нынешняя власть эту дилемму решила легко. Капитализм в «красной» обертке вкупе с триколором представляется ему гораздо более удобоваримым для электората продуктом.

В этом смысле праздник 23 февраля стоит в одном ряду с перешедшими от советских времен в нынешнюю эпоху красным знаменем российской армии, мелодией советского гимна и некоторыми другими внешними атрибутами «советского».

Третья причина непосредственно связанна со второй. Чтобы было понятно, о чем речь, снова приведу пример из истории. Когда Русь была крещена, первые христианские правители и церковники огнем и мечом уничтожали все, что было связанно с предыдущей верой. Причем, по обыкновению, особое рвение в этой борьбе с прежними верованиями проявляли неофиты — те самые люди, которые еще недавно сами истово молились древним языческим богам.

Борьба новой веры со старой, как известно, растянулась не на одно столетие. Однако со временем стало понятно, что полностью искоренить язычество не получается. И тогда некоторые его фрагменты, наиболее популярные в народе, решили просто интегрировать в новую господствующую религию. Служители нового культа, как тогда, так и сегодня, были не в восторге от этой идеи, но не смогли ничего поделать, раз было принято «политическое решение». Правители сочли, что без некоторых элементов старого культа новый не приживется. Именно поэтому мы, например, до сих пор продолжаем отмечать языческий по своему происхождению праздник Масленица, который «вписался» в график христианских постов.

Современная российская власть, по сути, позаимствовала этот опыт, и 23 февраля с 8 марта благополучно перекочевали в нынешний календарь официальных государственных праздников, благо их изначальное идейное содержание было выхолощено еще в позднюю советскую эпоху.

Напомню, что уже в застойные годы 8 марта стал просто «женским днем», поводом для дарения цветов «прекрасному полу», неким советским эквивалентом западного Дня Святого Валентина. Женщина выступает 8 марта исключительно в традиционалистском патриархальном обличии: как любовница, жена, роженица, воспитательница детей и домохозяйка. Именно в этом качестве ей возносились и до сих пор возносятся у нас все праздничные песнопения. Об изначальном смысле этого праздника — как дне борьбы за женскую эмансипацию — уже давно принято говорить с насмешкой, как о чем-то несерьезном, достойном упоминания только в ироническом ключе.

То же превращение произошло и с 23 февраля. Этот праздник растерял свое революционное содержание еще в советскую эпоху, став просто «мужским днем», то есть, превратившись в некую противоположность «женскому дню 8 марта». К тому же, на нем сегодня еще и мощная «патриотическая» нагрузка, что очень актуально и полезно для нынешней власти.

Александр Желенин